Рано или поздно «сакрализация» мира, начавшись с фактов биографии и личных переживаний, должна была распространиться и на творчество. Интересно, что корреспонденты, с которыми переписывается живущий в Ельце В.В. Розанов, также подталкивают его к серьёзным размышлениям над историей христианства. Среди таких эпистолярных собеседников (их личная встреча так и не состоялась) должен быть назван, прежде всего, К.Н. Леонтьев. Не менее существенное влияние (если не интеллектуальное, то личностное) оказал на В.В. Розанова и другой его корреспондент – Н.Н. Страхов.
Уже в одном из своих  произведений, продуманных и написанных в Ельце, – «Легенде о Великом Инквизиторе Ф.М. Достоевского» - В.В. Розанов объясняет, почему целостное понимание мира оказывается невозможным для него вне религиозного мировоззрения: только в религии человек продолжает жить как личность, все остальные формы культуры превращают его в вещь,  а потому их засилье рано или поздно приведёт к смерти человечества. «Коренное зло истории, - пишет В.В. Розанов, -  заключается в неправильном соотношении в ней между целью и средствами: человеческая личность, признанная только средством, бросается к подножию возводимого здания цивилизации, и, конечно, никто не может определить, в каких размерах и до каких пор это может быть продолжаемо… Что-то чудовищное совершается в истории, какой-то призрак охватил и извратил ее: для того, чего никто не видел, чего все ждут только, совершается нечто нестерпимое: человеческое существо, до сих пор вечное средство, бросается уже не единицами, но массами, целыми народами во имя какой-то общей далекой цели, которая еще не показалась ничему живому, о которой мы можем только гадать. И где конец этому, когда же появится человек как цель, которому принесено столько жертв, - это остается никому не известным. Только в религии открывается значение человеческой личности. В праве личность есть только фикция, необходимый центр, к которому относятся договорные обязательства, имущественная принадлежность и пр. … В политической экономии личность совершенно исчезает: там есть только рабочая сила, к которой лицо есть совершенно ненужный придаток. Таким образом, путем знания, путем науки недостижимо восстановление личности в истории: мы можем ее уважать, но это не есть необходимость, мы можем ею и пренебрегать, и это в особенности, когда она дурна, порочна. Но уже самое введение этих условий подкашивает абсолютность личности. Этой обусловленности и с ней колебаниям, сомнениям кладет грань религия: личность всякая, которая жива, абсолютна как образ Божий и неприкосновенна» (1. с. 111).
Тем самым В.В. Розанов после многих лет блужданий по тропам религиозного скептицизма и атеизма возвращается в исконно русское, православное религиозно-культурное пространство. Правда, это событие создаёт притяжение-отталкивание по отношению к православию  и окрашивает практически все произведения В.В. Розанова, написанные с начала 90-х гг. . Сам Розанов так описывает это состояние: «Всё-таки я умру в полном, полном недоумении. В религиозном недоумении. … С Богом я никогда не расстанусь. Но остальное …» (1. с. 313).
В.А. Фатеев очень точно говорит о «язычестве» и «христианстве» как двух доминантах розановского миросозерцания, которые постоянно в нём боролись, то вытесняя друг друга дуга, то синтезируясь в ту абсолютно индивидуальное религиозное сознание, которое исчерпываещюм образом может быть охарактеризовано лишь именем его автора. «Для Розанова, - пишет В.А. Фатеев, - разрыв с христианством, несмотря на все обличения, был невозможен по сути: язычество и христианство были двумя полюсами его души» (2 с. 28). «Язычество» и «христианство», в этом контексте, на наш взгляд, следует понимать как метафоры радости и страдания, непосредственной жизни и жизни, открывающейся через преодоление смерти, через воскресение, наконец, - как метафоры цветения, буйства многообразия индивидуальностей (язычество) и строгое следование единству (христианство).
С точки зрения лишь биографической, напряжённость в отношении с официальным российским православием явилась следствием атмосферы, сложившейся вокруг брака Василия Васильевича и Варвары Дмитриевны. Церковь не могла признать этот брак, поскольку В.В. Розанов не смог добиться согласия на развод от своей первой супруги. Вокруг семьи Розанова – по существу, счастливой семьи, – сложилась крайне тягостная обстановка. Отстраняясь от официальной церковной позиции относительно пола, брака и семьи, В.В. Розанов противопоставлял ей некую «индивидуальную мифологию» семьи, ссылаясь при этом на ветхозаветную религиозность, принципиально отличную, по его мнению, от новозаветной как «радостная» религия – от «мрачной».
Понятно, что как раз в сфере религиозной антропологии, в понимании значимости телесной природы человека, Розанов отнюдь не противостоит православию. Вся розановская полемика против официальной церкви, сосредоточенная вокруг проблем семьи и пола, предполагает оценку тела как совершенного по своему изначальному смыслу выражения человеческой души, что вполне соответствует православному умонастроению. Собственно, Розанов стирает границы между душой и телом, часто сами мышление и духовную жизнь толкует «физиологически», но ведь и христиане чают полного, телесного воскресения.
В.В. Розанов как человек нового века, конечно, выражает идею совершенства человеческой телесности отнюдь не библейским языком, часто - субъективистски и индивидуалистически: «Без телесной приятности нет и духовной дружбы. Тело есть начало духа. Корень духа. А дух есть запах тела» (1. с. 181). Более того, во многих случаях В.В. Розанов сближает пол и Бога почти до отождествления, утверждая, что в религиозной и сексуальной жизни человека проявляется одна и та же энергия, что, конечно, принципиально несовместимо с христианскими воззрениями: «Связь пола с Богом – большая, чем связь ума с Богом, даже чем связь совести с Богом, - выступает из того, что все а-сексуалисты обнаруживают себя и а-теистами. Те самые господа, как Бокль или Спенсер, как Писарев или Белинский, о «поле» сказавшие не больше слов, чем об Аргентинской республике, очевидно, не более о нём и думавшие, в то же время до того изумительно атеистичны, как бы никогда до них и вокруг них и не было никакой религии» (1. с. 59). Аргументы, которые приводит В.В. Розанов в пользу своих взглядов – например, наблюдения над недопустимостью произнесения имени Бога у древних евреев и «аналогичным» стремлением скрывать определённые проявления сексуальности, - не достигают своей цели. Тем не менее, само внимание к телесной природе человека, приятие человека как целостного телесно-духовного существа, оправдание всех естественных проявлений человеческой природы указывает на связь мировоззрения В.В. Розанова с православным христианством. Точная оценка позиции Розанова, данная В.А. Фатеевым, - «Розанов стремился не «дать хвалу плоти», а «ввести душу в плоть» ( 2. с. 57), - открывает направление синтеза «язычества» и «христианства» как духовных доминант мировоззрения мыслителя.
 Необычайно высокая оценка В.В. Розановым телесности человека в религиозном и метафизическом измерении оказывается и своеобразным исполнением намерения детально разработать учение о потенциальности, которое содержится в его первом труде «О понимании», ведь материя как таковая, как учил Аристотель, - это и есть возможность, потенциальность. Человек вне своей телесной природы не может быть описан и понят как раз потому, что он всегда в движении, что он не обладает законченной сущностью, но всю жизнь движется к ней, борется за неё. В религиозном сознании, в особенности, в православном христианстве, решительно настаивающем на свободе человека и его ответственности за свои помыслы и поступки, он воспринимается как существо, которое божественным провидением и собственными усилиями воли должен «достроить» себя до целого в своей земной жизни, и человек как родовое существо – во всемирной истории. «Истина» и «Добро» - это не характеристики человеческой природы, а цели, к которым Бог направляет человека, и лишь после того, как человек завершает свою земную жизнь, реализует то, чем прежде был лишь в возможности, он предстаёт перед Богом в ожидании последнего решения своей судьбы.
                                                    Литература:
1. Розанов В.В. Религия и культура. – М.: ООО «Изд-во АСТ», Харьков: «Фолио», 2001. – 640 с.
2. В.В. Розанов: pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология / Сост., вступительная статья и примечания В.А. Фатеева. – СПб.: РХГИ, 1995. Кн. 1. – 512 с.
3. В.В. Розанов: pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология / Сост., вступительная статья и примечания В.А. Фатеева. – СПб.: РХГИ, 1995. Кн. 2. – 576 с.