Эта работа опубликована в сборнике научных трудов «Естествознание и гуманизм» (2006 год, Том 3, выпуск 1), под редакцией проф., д.б.н. Ильинских Н.Н. Посмотреть титульный лист сборника

Василий Сигарев (1977 г.р.) – один из самых известный современных российских драматургов. Сигарев – лауреат ряда престижных литературных премий («Дебют», «Антибукер», «Новый стиль» и др.); его пьесы переведены на многие европейские языки.
Творчество Сигарева будет рассматриваться нами в контексте развития «новой драмы». Конститутивными чертами данного направления являются: ярко выраженная социальная проблематика; маргинальная героика; ориентация на низовую эстетику.
Некоторые исследователи склонны видеть в «новой драме» реанимированный вариант перестроечной «чернухи». К числу отличительных от «исходного источника» особенностей относят: создание иллюзии документальности («техника вербатим»); сплав эротики и насилия; персонажи, воспринимающие «собственную судьбу как некую абсурдную случайность, как дурацкий проигрыш в не менее дурацкой (теле)игре, над которой у них нет контроля и за которую они не несут ответственности» .
Данная позиция нуждается в серьезных коррективах. Полагаем, что корневое отличие «новой драмы» от «чернушных» мелодрам/трагедий заключается в выборе художественных стратегий. За экспликациями шок-ценностей, гипернатуралистическими описаниями следует видеть не только опыт «негативной антропологии» (Б. Гройс), но и мощный экзистенциальный импульс: попытка реставрации «абсолютного мифа», как следствие этого поиск точек опоры индивида в изменившемся духовном пространстве современности.
Это положение до некоторой степени опровергает мнение М. Липовецкого, что авторы-«новодраматисты», в терминологии исследователя «гипернатуралисты» «невольно принадлежат к постмодернизму» . Исследователь находит существенный изъян в том, что тексты драматургов «неумеренно грешат религиозным пафосом» . По нашему мнению, пресловутый «религиозный пафос» как раз и есть проявление модернистской мыслительной парадигмы.
Отсюда, «новая драма» – не что иное, как радикальный проект преодоления «постмодерна» с его тотальной плюральностью. «Новая драма» нарушает запрет постмодернистской критики на установление главенствующего мифа, возвращает в литературу принцип бинарности и четкость этических оценок (зрителю всегда понятно, кто – «хороший», а кто – «плохой»). Подтверждение этого находим в пьесе Василия Сигарева «Божьи коровки возвращаются на землю».
Действие пьесы разворачивается в доме, названном местными жителями «живые и мертвые». Лера и ее двоюродная сестра Юля приходят в гости к Дмитрию. Помимо Димы в квартире находится отец Кулек и друг-наркоман Славик. Намечается скромное торжество: проводы Дмитрия в армию.
Лере необходимо уехать: «…Матуха достала уже, короче. Бухает, все вещи мои продала…» . И, казалось бы, судьба предоставила ей шанс. Лера должна оформить заказ, чтобы получить денежный приз от фирмы «Евро-Шоп»: «Там, короче, конверт такой, все. Цветной такой весь. А на конверте моя фамилия, имя напечатано <…> Мне, короче, личный номер присвоен, все пироги. Три приза, короче, было. Первый машина, короче. <…> Потом мой шел, короче. <…> Щас, короче, штуку надо <…> Тогда они приз имеют право выдать» (С. 5).
Дмитрий зарабатывает продажей железных надгробий, украденных на близлежащем кладбище. Однако нужной суммы у него нет. Лера пробует взять деньги в долг у приехавшего в гости скупщика цветного металла Аркадия. Тот, обольстив Леру, избивает её и, найдя неожиданного союзника в лице Юли, грубо осмеивает мечты о «светлом будущем».
Юлька. Чё ты получишь? Ничё ты не получишь. (Смеётся, Аркаше) Знаешь, она чё думает? Её, короче, из «Евро-Шопа» письмо пришло. Там типа призы, все дела. Ну, замануха, короче…
Лера. Не ври…
Юлька. Типа, вы уже являетесь победителем, но еще необходимо заказать у нас товар, чтобы участвовать в розыгрыше… Ну, на дураков.
Лера. Не ври…<…>
Аркаша. Ааа! <…> Вспомнил! А я думаю, чё это она все про какие-то доллары поёт. А это вот чё… (С. 20)
Композиция пьесы носит двучастный характер. Подобное деление выражает базовый принцип организации текстуального материала. Основу пьесы составляют оппозиции: 1) «живые» / «мертвые» (см. реплику Дмитрия: «Зачем, мамочка… <…> Мне жить зачем? Для чего? Ты меня родила, а я никто, мамочка… Я мертвый, мамочка! Как ты, мамочка! » (С. 13)); 2) «богатые» / «бедные» (с одной стороны Лера, мама которой – алкоголичка, с другой – Юля, студентка, девушка из благополучной семьи: «папа – декан в инстике» (С. 10)); 3) «противопоставление доминантных качеств персонажей». (Например, художественный элемент сопровождающий образ Димы – острота. Он выражается посредством актуализации детального ряда. Обритый наголо Дима сравнивается с «ёжиком», затем с «кактусом» (С. 4). Защищая достоинство Леры, герой хватается за отвертку (С. 20). В противоположность Аркадий и Юля показаны посредством затягивания, извива (коннотации «хитрость/лукавство»). Юля, соблазняя Диму, «кусает, по-змеиному обвивает его ногой» (С. 17). Имя скупщика сокращается до клички Аркан (аркан – длинная веревка, заканчивающаяся на конце петлей для ловли животных )).
Здесь особо следует обратить внимание на сцену соблазнения Дмитрия. Сравнение Юли со змеёй богато тематическими коннотациями. В первую очередь, с библейской историей о грехопадении. Юля предлагает Дмитрию буквально «упасть»: «Можешь из-за меня <…> с балкона прыгнуть» (С. 18). Продолжая библейскую линию, мы можем обнаружить связь с древнееврейским преданием о Лилит, «соблазнительнице» и «вредительнице деторождения» . Если первый мотивный компонент виден достаточно четко, то второй становится заметен лишь на фоне монолога Леры: «… Достали все уже. Уехать отсюда! <…> Квартиру куплю! «Каблук» - машину! Ларек открою! Бабки будут! Детей рожу! Детей рожу! Восемь штук! Назло вам всем…» (С. 8). Юлия, сообщая Лере о коммерческой уловке, практически разрушает мечту о детях.
Вышеобозначенные оппозиции объединены на уровне текста темой «материнства». Данный тематический блок отражается в заглавие. В свою очередь название пьесы корректируется в основном тексте. Ср. с репликой Дмитрия: «Божья коровка, полети на небко – там твои детки кушают конфетки, всем по одной, а тебе ни одной» (С. 13).
Заметим, что каждый из семантических компонентов названия образует самостоятельный мотив. Так, «божья коровка» задает вектор движения мотиву «матери». Особую роль здесь играет числовой эквивалент. Дима, наблюдая за сидящей на его ладони божьей коровкой, замечает четыре крапинки. Число четыре упоминается в связи с мотивом «смерти». Так, в тексте говорится о четырех надгробиях, которые должен забрать Аркаша. Кроме того, на четвертом этаже живет старуха, которую бросил сын-пьяница и которую затем убьет наркоман Славик. Кладбищенскую мотивику усиливает эпизод с конфетами. Дмитрий на балконе рассказывает Юле историю о конфетах, которые он, будучи школьником, принёс в класс. «…Каждому по три штуки. У нас как бы всегда по две приносили, а я по три. <…>Всё, раздал такой. Все такие сидят, разворачивают, а оттуда… (Смеётся.) Муравьи оттуда! А все же знали, что я у кладбища живу. Кошмар!» (С.17).
Мотивная связка «мать и смерть» получает дополнительное негативное приращение. Сама формула «возвращение на землю» стыкуется с семантическим вариантом «пустые мечтания». Ср. с константой «спускаться на грешную землю» (о человеке-мечтателе, сталкивающемся с отрицательными проявлениями обыденности).
Помимо этого автор обыгрывает сочетание «божья коровка». Лера, чтобы привлечь внимание нового ухажера, становится на весы:
Аркаша. Ну чё? Сколько говядины?
Лера. Мало.
Аркаша. Дак это дистрофия называется.
Лера. Ну не мало. Нормально.
Аркаша. Стохан, что ли?
Лера. (Смеётся) Меньше. Пийсят два.
Аркаша. Так… А почем у нас щас говядина? По сороковнику. (Считает на калькуляторе.) Это два косаря значит. Давай куплю на шашлык.
Обратим внимание на любопытный авторский ход. Как уже было замечено, в пьесе Сигарева огромную роль играют числа. Так, «пять» находится в отрицательной системе авторских координат. «Пять» – это количество этажей кладбищенского дома, в пятом классе Дмитрий пережил очередной позор: «…сидел на задней парте и ссался! Потому что отпроситься боялся» (С. 9). Таким образом, число «пять», относимое к весу Леры, также является знаком её грядущего унижения.
Кроме того, в сильной позиции (см. последнюю реплику Аркаши) находится слово «шашлык». Данная лексема намекает на грубые сексуальные отношения. «Мясо» выступает как вульгаризированный аналог плоти. Так драматург девальвирует сферу возвышенного. Наивная Лера, мечтающая о свадьбе и благодарящая за это Бога, превращается в плотский товар, одушевленную говядину (мясо коровы; см. сочетание «божья коровка»).
Может сложиться впечатление, что перед нами очередной экземпляр «бытовой мелодрамы» (Балухатый С.), рассчитанный на «дешевый» катарсический эффект. Однако, подобные выводы ошибочны. Сигарев нащупывает нить иной жанровой формы – моралите. Прежде всего подчеркнем, что моралите – «нравоучительная аллегорическая драма», пропитанная религиозным духом, тяготеющая к «воспроизведению ситуаций реальной жизни» . В пьесе Сигарева присутствуют как формальное разделение добродетели и порока, так и христианский подтекст. Ср. с библейской оркестровкой вступительной ремарки. «Вначале не было здесь ничего. Потом пришел человек и построил Город <…> Стали рождаться люди и стали умирать…» (С. 3).
В заключение еще раз подчеркнем, Василий Сигарев в пьесе «Божьи коровки возвращаются на землю» возрождает традиции нравоучительной драмы (моралите); основная тема произведения – материнство, реализуемая посредством мотива «крушение мечты»; автор организует текст по принципу бинарности, благодаря чему у реципиента формируется четкая система оценки событий.
Исследования проведены при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда и Правительства Калужской области (проект № 05-04-59405а/Ц).