Сибирский государственный медицинский университет, г. Томск.

Межкультурная проблематика – в личной жизни, в сфере труда и политики – приобретает в наши дни все большее значение. При намечающихся тенденциях развития можно ожидать, что межкультурная проблематика станет одной из наиболее важных задач будущего.
Применяя межкультурный подход, мы изучаем действующие в данной культуре ценности, нормы, принципы, стили поведения, интересы и перспективы. Однако следует осознавать возникающие здесь затруднения: используя присущую межкультурному подходу типизацию – «немец», «перс», «восточный человек», «итальянец», «француз» и т.п., мы не должны забывать, что имеем дело с абстракцией, со статистическим законом больших чисел, которые всегда допускают исключения и могут быть опровергнуты единичными случаями и особенностями исторического развития.
Характер межкультурных отношений может выстраиваться по-разному. Взаимодействие противоположных по своей ментальности культур приводило, приводит и будет приводить к появлению контркультурационных форм, таких, как войны, конфликты, что актуально для нашего времени [1]. Контркультурационное взаимодействие возникает между некомплиментарными культурами. Некомплиментарность куль¬тур означает несовпадение ментальных установок этих культур, их противоречивость, даже противоположность. Некомплиментарной ту или иную культуру делает полнота ментального ядра, понимаемая как неспособность к изменению, низкая степень адаптации к сосуще¬ствованию с другими культурно-историческими типами. Некоторым культурам присуще свойство потенциальной некомплиментарности, заключающееся в наличии у того или иного культурно-исторического типа ментальной доминанты исключительности своей культуры, претензии быть сверх-культурой. Последнее проявляется в нетерпимости, пренебрежении, агрессивности, т.е. актуализируется в контркультурационных отношениях.
Наряду с культурной средой существует и воспитательная среда, в рамках которой каждый создает свою «систему культуры» и которая может прийти в столкновение с иными, чуждыми ему системами. Тем самым межкультурная проблематика превращается в проблематику межчеловеческих отношений и внутренней психологической переработки конфликтов. Именно поэтому она становится предметом психотерапии [3].
В терапевтической практике важнейшие позиции принадлежат психоанализу, который обнаруживает эффективность и при решении проблем межкультурального взаимодействия.
Наибольшая заслуга психоанализа в области исследования традиций национальных культур (а это сферы фольклористики, мифологии) заключается как раз в том, что он позволяет выявить типичное в бессознательном душевном содержании. Занявшись этнологическим материалом, мы спросим себя, какая область бессознательного тут воплощена и при помощи какого механизма оно нашло свое выражение [4]. Обращение к мифологической традиции в современной культуре таит двойственные возможности: с одной стороны, оно нейтрализует тревожное чувство собственной обособленности и отчужденности, укрепляет чувство сопричастности [2]. С другой стороны, тема национальной мифологии может выступать инструментом манипуляции общественным сознанием в условиях известного кризиса доверия к научному опыту [5].
Психоанализ не только предлагает известное разъяснение мифа, но вместе с тем обосновывает необходимость разъяснять мифы, учитывая ту роль, которую играет бессознательное при создании мифов. Как говорит Ранк: «он (психоанализ) заменяет поверхностное сравнение генетическим исследованием, которое позволяет смотреть на мифы, как на измененные остатки желаний-фантазий целых наций. Миф представляет собой осколок погибшей психической жизни» [4].
В психотерапевтической практике миф трансформируется в особое образование: истории. Возможна типология историй и выделение их основных функций (функции зеркала, модели, опосредования, хранения опыта). Истории этноспецифичны и могут играть роль посредников в межкультурном взаимодействии [3].
В многообразии мифологического материала можно выделить единообразные сюжеты, раскрывающие некоторые универсальные характеристики бессознательного опыта в культуре. Таковы мифы-истории о рождении культурного героя (мифы о Моисее, Зигфриде), устойчив образ персонажа-трикстера, выступающего тенью культурного героя (скандинавский Локи), возможно выделение инварианта развертывания темы эроса в разных ветвях европейской мифологии.
Некоторые итоги исследования.
1.Символика – это остаток когда-то существовавшей идентичности между символом и изображаемым объектом; эта идентичность существовала там, где разыгрывались более простые душевные процессы, всецело подчиненные первому принципу - получению наслаждения – и не считающиеся с реальностью. Содержание, открываемое в мифе в форме его символической интерпретации, нужно рассматривать как остатки и следы погибшего прошлого. То прошлое, на которое указывает этнологический материал, это прошлое не отдельного человека, а всего народа в целом; в конечном счете – так как в отдаленном прошлом исчезают границы между народами – это прошлое человечества. Это совпадение индивидуального и народного прошлого наиболее резко проявляется в символике.
2.Детальное исследование мифологического материала дает право предположить, что все примитивные формы душевной жизни, свойственные ребенку и сохранившиеся в бессознательном опыте взрослого, идентичны известным ограничениям в душевных процессах дикарей; ход развития, который проделывает ребенок, подымаясь до уровня культурного человека, может считаться чрезвычайно сокращенным воспроизведением того пути, который прошло все человечество, начиная с первобытных времен и кончая культурной современностью. Бессознательное простирается за границы личности и представляет собой отражение первых переживаний нашего вида; эти переживания, под давлением все более прогрессирующего культурного приспособления, исчезали из сознания, но не подвергались абсолютному уничтожению. Прикрытое надстройками высшей душевной жизни бессознательное остается все-таки живо и представляет собой, объединяя в себе одновременно прошлое индивида и вида, общечеловеческое в личности, ту связь, которая объединяет как наиболее развитого, так и наиболее отсталого индивида со всем видом.
3.Значения основных мифологических представлений и образов сопоставимы с древнейшими ощущениями человека, с его ориентацией в природной среде и в сообществе себе подобных, с его "базовыми" эмоциями (радость, удивление, гнев, страх, голод, сексуальное влечение и пр.), с психологическими универсалиями и архетипами общественного сознания. Однако если сами эти представления являются общечеловеческими, то традиции национальной мифологии выражаются посредством текста, а строй его образов, воплощающих мифологические смыслы, обусловлен именно особенностями национальной культуры (немецкий Вотан –«двоюродный брат» греческого Диониса[5]).

Список литературы:
1. Кокаревич, М.Н. Концептуальное моделирование в социальной философии. Под ред. В.В. Чешева. – Томск: Изд-во Том. арх.- строит. ун-та, 2003. – 251 с.
2. Леви-Брюль, Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика - пресс 1994. – 608 с.
3. Пезешкян, Н. Торговец и попугай. Восточные истории и психотерапия: Пер. с нем. / Общ. ред. А.В. Брушлинского и А.З. Шапиро. – М.: Прогресс, 1992. – 239 с.
4. Ранк, Отто. Значение психоанализа в науках о духе. М.: Рефл – Бук, Ваклер, 1997. - 252 с.
5. Юнг, К.-Г. Вотан / К.-Г. Юнг // Божественный ребенок: Аналитическая психология и воспитание. – М.: Издательство АСТ – ЛТД, 1997. – С. 71 – 89.